Отпусти... Нам нельзя

Глава 30

Мы все больны,

Живем в обнимку с болью.

Глaза пусты,

Мы травимся любовью.

Просторы интернета

В клинику ехал с нервами и полнейшим отрицанием реальности. Я не хотел ничего сдавать. Возможно, в тот момент вёл себя, как ребёнок, но я даже знать не хотел, буду я отцом или нет. Я признавал только одну мать моего малыша – Виту. Всё! На остальных мне было насрать, на Валю в том числе. Я даже Валей называть её не хотел. В моём мозгу значилось только одно: стерва.

Я всю ночь пролежал без сна, пытаясь вспомнить, что произошло в ту ночь. Отчётливо помнил, что никакого секса у меня с ней не было. Или она врёт, или я был настолько пьян, но тогда возникает вполне резонный вопрос: каким чудом она добилась оплодотворения? Святая прямо.

В клинике нам объяснили, что матери нужно сдать кровь, а предполагаемому отцу – слюну. Результаты пообещали спустя пять-шесть суток и это уже с доплатой за срочность. Если честно, надеялся, что нам скажут ответы через пару часов, так я хотя бы был уверен, что её папочка не проплатит медсёстрам и докторам за то, что он хотел бы видеть. О своих соображениях рассказал отцу, поэтому тот сразу поставил условие: сдаём тест в ещё одной клинике.

Вначале и Валя, и её папаша противились, но отец-таки умеет надавить. Поехали в другую больницу, сдали анализы и там: история та же – результаты через пять-шесть дней. Уже в машине решил задать отцу вопрос:

— Ты уверен, что они и тут врачей не подкупят?

— На сто процентов. Здесь работает мой друг. Он не продаётся, а там… пусть делают, что хотят.

— Я не хочу жениться на ней, папа.

— У тебя есть другой вариант: получи от неё признание в том, что тогда произошло, добейся этого. Тогда ты сможешь предоставить ей запись, и ни о каком суде и тюрьме не может быть и речи.

— Да, только ты забыл, что её отец меня к ней и близко не подпускает.

— Ну так ведь будет не всегда. Денис, ты окончательно не работаешь головой? Купи цветы, конфеты, я не знаю, игрушку какую-то. Пытайся завоевать доверие, делай вид, что осознал и готов признать ребёнка. У тебя от страха что, совсем голова не работает?

— Ты прав. Я попытаюсь, вдруг добьюсь от неё правды, запишу это на диктофон. Я не женюсь.

— Как знаешь, но если ребёнок твой, ты думаешь, Вита останется с тобой, зная, что где-то есть твой сын или дочь, а ты просто платишь алименты?

— Есть и другой вариант: я просто заберу его у Вали, и мы будем воспитывать его с Витой.

— Ты совсем её не знаешь, Денис. Если ребёнок будет твой, можешь забыть о ней. Не хочешь с Валей – не живи, но и с Витой ты не будешь, точнее, она с тобой. Может, я и ошибаюсь, но она принципиальна, к тому же, росла без отца, знает, каково это. Она не будет с тобой, Денис. Так что думай. Если ребёнок твой, мой тебе совет – женись и воспитывай, а любовь… не всегда самое важное в жизни.

— И это мне говорит человек, проживший семнадцать лет с нелюбимой женщиной.

— Ты можешь дерзить сколько угодно, но это ничего не меняет. Иди, расскажи всё Вите сегодня, если так уверен в вашем будущем, знаешь, что она тебя поймёт и простит. Расскажи.

Мы подъехали к дому, и я в бешенстве вылетел из машины, осознавая, что он прав. Хрен я расскажу Вите о том, что случилось, по крайней мере, до результатов. Возможно, я трус, но я попросту не знал, что сказать. Вита, возможно, у меня будет ребёнок, но ты не переживай, это ничего не меняет? Или, может. Вита, я люблю тебя, но буду вынужден жениться на другой, а ты… будешь моей любовницей?

Да, я иронизировал, это совсем не то, что стоило говорить, но и что нужно было я не знал. Никогда не думал, что в семнадцать будет вероятность моего отцовства, а ещё больше я осознавал, что если я-таки буду отцом – Валя пожалеет о том, что сделала. В том, что это какой-то обман и всё произошло не так, как должно было быть, я был уверен. Я напивался и раньше, часто ничего не помнил, но сейчас я ясно понимал, что не помню, чтобы спал с ней, потому что не было такого.

Я напился, поднялся на второй этаж и завалился спать. Проснулся утром даже в такой позе, в какой лёг, и не было ничего. Возможно, до Нового года, но тогда у неё должно быть уже более трёх месяцев. Я пытался вспомнить, какой срок она говорила, но не помнил, исключая и эту возможность. Я всегда предохранялся, маловероятно.

Мне необходимо выпустить пар. Переоделся, спустился в зал, надел перчатки для бокса и отправился колотить грушу, чтобы хоть как-то унять злость. Если окажется, что ребёнок не мой – попрошу, чтобы ни она, ни её папаша и близко ко мне не подходили, а если результат будет положительным: ох, устрою я Вале сладкую жизнь.

***

С того дня, когда мы запускали китайский фонарик, прошла уже неделя, а Денис так и не приходил. Звонил и писал, но ни разу не пришёл, говоря, что ему много задают, у него не было времени, нужно готовиться к экзаменам. Первые пару дней я верила, а потом поняла: что-то не так. Нет, он говорил и писал, как прежде, но в душе поселился червячок сомнения. Я уже начала нервничать, а когда прошла неделя, я понемногу уходила в себя. Перестала общаться с друзьями, забывала солить суп или закинуть картошку. Я тупила, но чувствовала какое-то напряжение.



Отредактировано: 14.10.2022