Майские Иды

Автор: Крис Дурбин / Добавлено: 12.01.24, 16:39:03

По случаю открытия подписки на книгу "Измена. Смертельная Охота" решено было перезнтовать читателей забавным рассказом под названием "Майские Иды"

Итак...

Огромная белка, распушив хвост, свесилась со ствола дерева в метре от невозмутимой морды кота Троцкого. Зубастая зверюга, нервно дёргаясь, верещала как обиженный интернет-тролль, что-то выговаривала коту, что-то пыталась доказать. Шли разборки за район, или по весне кот оказался единственным звериным мужиком на квадратный метр, или установленная в саду политика военного коммунизма ее не устраивала.

Можно было выпустить собаку на подмогу коту: белка была жирная, вышла бы неплохая экономия на консервах обоим.

Но в памяти возникла одна история, случившаяся в прошлом году. Собачени повезло удушить холодным мартовским вечером белку. Возможно, она съела половину и закопала где-то другую, но беличью башку принесла домой. Мне, дремавшему после тяжёлого рабочего дня, - в утешение. На подушку. Открываешь глаза, а на тебя таращится страшная морда. Глаза стеклянные, язык свесился. Но свежая ещё. Я так потом понял, что собака голову спецом принесла. На холодец. Всё в дом, всё в семью. Добытчица.

Конечно, с теперешней крикуньей она бы в два счёта справилась, но было интересно, как кот решит поставленную перед ним задачу сам.

Троцкий не двигался и не ругался. Он не сводил с белки глаз, но напряженным не выглядел. Если бы я его не знал, то подумал бы, что к белке он относится положительно и воспринимает исключительно как интересную собеседницу. Но на его счету было уже два задушенных бурундука, которых он давно подозревал в связях с эсерами, и несколько разорённых гнёзд.

Бывалый рецидивист, ни тени раскаяния на волосатом лице, нервы как стальные канаты.Белка, между тем, окончательно расслабилась, спустилась с дерева на землю и уселась прямо перед котом. Почесалась. Задёргала хвостом и протрещала что-то голосом старой склочницы. Видимо, пыталась заявить свои права, но по морде Троцкого я понял, что сейчас он ей напомнит об обязанностях. Так и произошло: кот, до этого сидевший почти неподвижно, обвив лапы хвостом, решил положить конец беседе. Дискуссия, по его мнению, себя исчерпала. Он сделал резкий бросок вперёд и прихватил белку за горло. Профессионально так прихватил: недаром всю зиму на собаке тренировался. Белка , не будь дура, сражалась отчаянно: упёрлась ему лапами в рожу, искала крючковатыми пальцами глаза, подло пыталась ударить по семейным драгоценностям. Последнее ей, возможно бы, и удалось, но кота этих самых фаберже лишили четыре года назад. Сейчас он был неуязвим.

Тут мне белку стало жалко. Линия партии, слава отечеству и всё это понятно, но я Троцкого кормлю хорошо, а белка, за время их противостояния получившая от меня прозвище “Фанни Ефимовна”, могла быть переносчицей не только отравленных пуль для Владимира Ильича, но и банальных паразитов. Пришлось прикрикнуть на кота: “А ну брось!” Кот уставился на меня и зарычал. Белка сильнее закрутила хвостом, как будто выбрасывала белый флаг. Стало ясно, что добром он её не отпустит, даром, что ли, властный котик.

Оставалось единственное решение. Я открыл дверь на балкон и выпустил собаку на парочку, слившуюся в чувственном угаре.

Собака с дурным воплем: “Делись, гнида!” бросилась к коту. Кот мгновенно оценил шансы и поделился слишком поспешно: поняв, что с ношей на дерево ему не взлететь, он разжал челюсти. Помятая, но не утратившая боевого духа Фанни Ефимовна рванула на одну сосну, Троцкий - на другую. Так закончилась эпоха НЭПа...

Я стоял, облокотившись на перила веранды, и смотрел сверху вниз. Выражение собачье преданности было трогательным: она лаяла на зависшего Троцкого, на впавшую в полуобморочное состояние Фанни Ефимовну и то и дело поглядывала на меня: “Видишь, как я их всех? Ты только слово скажи, р-р-вав! Р-р-вав их всех, а кого не р-р-вав, того - лес валить!” Троцкий щурился не без снобизма, но когтей не втягивал, прыгать на землю не спешил. Я же почти почувствовал, что на мне - френч и сапоги с высоким голенищем, и потянулся за трубкой… Да, дорогие товарищи. Над нами сгущаются тучи по весне. Много ещё белок придёт в сад, и бурундуков-эсеров, и енотов (контра недобитая), и скунсов, и сурков в грязно-коричневой форме, но враг не пройдёт. Я стою... я смотрю. Всем хорошо! Все спокойны. Значит, и я спокоен тоже.

А с кличкой для Кинга мы всё-таки поторопились… Надо было его назвать Лаврентий Павлович...